Гарри с опаской косился на профессора Люпина. Он только что объявил, что ученики должны сразиться с главным страхом их жизни. Нет, он, конечно, не появится рядом, как будто из-за аппарации. Но вот Боггарт, который сидит в шкафу, прямо позади Ремуса, вполне может превратиться в этот самый страх.

У всех, наверное, самым большим страхом было одно из магических существ, но у Гарри, как у Мальчика-который-опять-отличился, был, ну наверное, самый необычных. Точнее, необычные.

Это были персонажи из фильмов ужасов. Самых классический, типа Фредди Крюггера или Джеймса Вурхиза. Причём этот страх был немного обоснованным, ведь парень - тогда мальчик - часто видел в зеркале или углах, тех же Пилу и Чаки. А уж то утро, когда он увидел Чужого на крыше и Пеннивайза сидящего в подворотне, Поттер не забудет никогда. А то «Кожаное лицо», Гарри уж тем более не забудет, не зря же оно пугало его каждый вечер на протяжении всего месяца.

А всё почему?

Да просто родственнички постарались. Давали ему пульт от телевизора только в то время, когда шли фильмы ужасов, либо… тут парень вспыхнул до кончиков ушей. К счастью, рядом с ними стояла специальная пометка - 18+, - а вот рядом с представителями жанра ужасов, к великому сожалению парня, такой пометки не стояло.

И вот, на протяжении семи лет, мальчик смотрел самые различные фильмы ужасов, от культовых серий, до низкобюджетного треша. Да мальчик уже знал каждого актёра и героя поимённо! Это - невероятно, но факт! - пригодилось ему в жизни. Особенно, когда он более-менее начал осознавать, что этих персонажей на самом деле не существует, а он их видит и, бывает, ощущает нож, бензопилу, когти, хвост и много-что-ещё на своей шее. Да на этом можно деньги грузовиками грести!

Вот тогда-то и появился «смертельный аттракцион - фильмы ужасов!». Сначала никто не обращал на него внимания, но потом аттракционом заинтересовалась «New York Times» и дела пошли в гору. Правда, не редки были случаи, когда участники калечились, но это на их совести. Не зря же Гарри записал маленький пункт мелким шрифтом? «Вы сами несёте ответственность за полученные травмы», как-то так это звучало.

И вот, он жмётся у шкафа и не решается открыть шкаф, но надо брать себя в руки. Вдох.

И тут из шкафа выбегает Чужой, да уж, нежданчик, как говорится… А за ним вылез Фредди Крюгер, Джейсон, Пеннивайз. Ооооой, что началось.

Магглорождённые стали креститься, также, как и полукровки, а чистокровные заорали, и начали бегать кругами. Профессора Люпина хватил инфаркт, а Гарри…

А что Гарри? Он всегда Гарри! Поттер вздохнул, взмахнул палочкой и боггарт(ы), вежливо кивнув парню напоследок, удалились в шкаф. А класс молчал и тихонько выглядывал из-под парт. Они что, никогда не видели фильмы ужасов!? Да уж, Гарри был лучшего о них мнения. Но ничего, он их натренерует. Поттер гаденько ухмыльнулся, и от этой улыбки у некоторых появился нервный тик. А тишину прорезал судорожный шёпот профессора Люпина:

Десять очков Гриффиндору, за прекрасно выполненную задачу и, кхм, самого пугающего боггарта.

Ну, зато вышло весело!

На земле живёт немало людей, верящих в нечистую силу. К этой же категории относится и боггарт. Кто же он такой? Это тот же самый домовой, только обитает он в Британии, а поэтому имеет свои привычки, пристрастия и нормы поведения. Следует сказать, что данный представитель тёмных сил известен также в Шотландии и США. Американцы называют его "боугимэн", а шотландцы именуют "боглом". Но суть от этого не меняется. Это существо многим известно из книг о Гарри Поттере. Там бестелесная сущность питается страхами людей и превращается в то, чего больше всего боится конкретный человек.

Как выглядит боггарт?

Вряд ли кто-то видел воочию этого представителя нечистой силой. Ведь он же дух, а поэтому не имеет плоти. Однако в британской мифологии о нём часто говорят, как о маленьком хромом человеке. Лицо у него сморщенное, а на голове имеется большая лысина. Но самое страшное заключается в том, что в темноте глаза у нечисти начинают светиться. Это, естественно, наводит на людей страх.

Привычки и пристрастия боггарта

Живёт бестелесная сущность в домах людей и всегда выбирает тёмные места. Это может быть шкаф, кладовка, какой-то ящик или другое аналогичное убежища. Если дух негативно относится к хозяевам, то может бить посуду, красть пищу, а также принести определённый вред домашней живности, если таковая имеется. То есть здесь разговор идёт о разных мелких и неприятных пакостях. Они не очень существенные, но раздражают и злят людей.

Нечисть привязывается не к дому, в котором живёт, а к людям, его населяющим. Поэтому избавиться от проказливого духа очень сложно. Не помогает даже переезд в другое место, так как бестелесное существо следует за людьми и тут же по-хозяйски устраивается в новом доме.

Но если люди всем своим видом начинают показывать, что не бояться проказливую сущность, то та теряет всякий интерес к жильцам и начинает искать себе новое место жительство. А вот если в доме поселяются испуг и отчаяние, то боггарту становится чрезвычайно весело, и он начинает придумывать всё новые и новые пакости.

Как далеко может зайти боггарт в своих проказах?

Теперь, зная, кто такой боггарт, можно поговорить о пределах его возможностей. Разозлённая сущность способна на долгую и изощрённую месть. Она чрезвычайно злопамятная, а злость со временем не сходит на нет, а, наоборот, возрастает.

В такой ситуации жильцам дома не остаётся ничего другого, как только терпеливо ждать, когда нечисти надоест заниматься разными пакостями, и она начнёт искать другие объекты для своих шалостей. Как уже говорилось, главное оружие против духа заключается в равнодушном отношении к нему. Однако тёмная сущность, видя такое дело, может придумать более изощрённые и неприятные проказы.

В одной старой британской истории говорится, что дух так разозлился на хозяев, что запустил деревянную кружку в маленького ребёнка. Тут уже разыгрывать равнодушие не получится. И как себя вести в таких ситуациях?

Можно обратиться к священнику или экзорцисту. Важно, чтобы эти люди имели опыт по изгнанию нечисти. Это знание специальных молитв и заклинаний, а также совершение соответствующих обрядов и ритуалов. Однако всё упирается в то, что никто не знает, существует ли в действительности боггарт или нет. Может он всего лишь красивый миф, придуманный предками. А поэтому не стоит любую проказу, совершённую в доме, относить на счёт бестелесного духа. Может быть, это вовсе и не он, а кто-то из домашних шалит.

— Гарри! Гарри, — он медленно открыл глаза. И увидел испуганное лицо Джинни Уизли. Поезд плавно набирал скорость, а в купе не было ничего необычного, не считая жуткого беспорядка.

— Слава Мерлину, — выдохнула она, заметив, то Гарри пришел в себя, и тут же принялась беспокойно рыться в карманах, а затем в рюкзаке.

— Гарри. Как ты меня напугал! И, главное, все куда-то подевались: ни Рона, ни Гермионы, — она повернулась к нему.

— Да тут где-то, — с досадой произнесла Джинни. — В этой свалке. Сейчас отыщем, — и взяла в руки сумку.

— Здесь?! — Гарри хотел вскочить, но ноги слушались его плохо. Он сумасшедшими глазами обвел купе, в котором царил редкий по масштабу разгром, но дементора не увидел и слегка успокоился.

— Скажи мне, зачем ты закрылся? — тем временем говорила Джинни, что-то доставая из сумки. — Нет, я понимаю… Конечно, если ты незаконно тащишь в школу боггарта, не стоит держать дверь купе нараспашку, но я еле сумела ее открыть. Странное у тебя запирающее заклятие.

Гарри издал полувздох-полувсхлип и откинулся к стенке. Боггарт!

У меня все планы срабатывают, Поттер! Убедишься.

— Малфой, — выдохнул он.

— Нет, он принял форму дементора, — невозмутимо ответила Джинни, протягивая ему шоколадный батончик. — Держи. Тебе сейчас очень пригодится.

Гарри машинально откусил.

— Малфой подкинул мне боггарта. Ты его… нейтрализовала? — спросил он. Внезапно стало нестерпимо стыдно. Обычный Riddikulus. Третий курс! Ну что ему стоило хотя бы попробовать…

— А как же, — пожала плечами Джинни, словно боггарт в купе был самым обычным делом. — Вот он, голубчик. Что с тобой, Гарри?

И она выронила деревянную шкатулку, которую протягивала ему. Гарри недоуменно взглянул на нее и в этот момент краем глаза заметил, как крупные капли крови падают на рубашку. Он слегка ошалело провел ладонью по лицу — ладонь покраснела. Кровь намочила ткань, и та прилипла в телу.

— Мерлин! — Джинни в мгновение ока оказалась рядом. — Я дала тебе не ту конфету! — закричала она. Я дала тебе… Вот! — сунула она ему под нос надкушенный шоколадный батончик. — Быстрее! Кусай с другого конца!

Гарри послушался. Кровь тут же остановилась. Он прикрыл глаза.

— Плохо, Гарри? — перепуганно спросила Джинни, неправильно истолковав его страдающий вид. Испугаться он не успел, а вот панического ужаса перед боггартом было стыдно. И он ведь наверняка орал. Гарри потер рукой лоб.

— Я кричал?

Джинни уклончиво пожала плечами.

Дверь отворилась. Неужели наконец пришли Рон с Гермионой? Единственное, что ему хотелось на данный момент — это наложить на вход Colloportus , но чтобы его друзья были рядом.

В проеме стоял ученик. Курс второй, не старше. Со слизеринским шарфом на шее. Сзади толпились еще трое-четверо.

— Что надо! — рявкнула Джинни, протягивая Гарри широкий мужской носовой платок.

— С дементором? — мягко переспросила Джинни.

— Ага, — подтвердил самый маленький, моментально покупаясь на добрую интонацию и пролезая вперед. — Говорят, с дементором.

— Кто говорит? — мягко потребовала Джинни.

— Все говорят. Большие парни, — ответил первокурсник, заглядывая в купе через ее плечо.- Вы победили или проиграли? — шепотом спросил он, ошеломленно глядя на окровавленную рубашку Гарри.

— Так, — глаза Джинни сощурились. — Передайте вашим Большим Парням, что дементор пошел к ним. Скоро будет! — она грозно встала, и ребята неохотно попятились. Однако Джинни сделала шаг, другой… И они были вынуждены отступить.

— Colloportus , — дверь запечаталась.

— Это Малфой, — хмуро сказал Гарри. — Подкинул мне эту штуку, — он кивнул головой в сторону деревянной шкатулки. — Теперь по всему поезду растреплет. Слушай, а простой лягушки у тебя не найдется?

Джинни, виновато посмотрев на него, снова полезла в рюкзак. — Да я и хотела найти обычную, — начала оправдываться она. — Но эта конфета мне показалась больше. А фантик я такой не помню: Фред с Джорджем сейчас новую серию запускают. Прости, Гарри!

— Ерунда, — ответил Гарри, все еще переживая за свой страх. — Ненавижу Малфоя.

И он рассказал Джинни о том, что произошло на перроне.

— Думаю, мы ничего не сможем доказать, — выслушав его, хмуро сказала она, осматривая испорченную рубашку. — Но боггарта их с собой прихватим. Я бы не отказалась узнать, чего боится Драко Малфой. Здесь главное правильно выбрать момент, — она решительно насупилась и покрутила в руках небольшой сундучок, в котором снова был заперт боггарт.

— Здесь что-то написано, — заинтересованно произнесла она после паузы. — «Гарри Поттеру на День Рождения. Твои друзья» . Ну ничего себе! — возмутилась она. — Шутник выискался!

— Малфой за это ответит, — невыразительно сказал Гарри, перебирая в уме десять способов покончить с Малфоем.

— Нет, что он себе позволяет! — не могла успокоиться Джинни. — А если бы ты и действительно подумал, что это кто-то из нас? Он не просто хотел тебя испугать. Он и всех нас хотел перессорить!

— Послушай, Джинни, — быстро проговорил Гарри, — мне бы не хотелось, чтобы меня видели всего в крови, — он кивнул на залитую кровью рубашку.

Дверь ходила ходуном.

— Если ты сядешь к окну — никто не заметит, — уверено сказала Джинни, вставая напротив двери и вытягивая вперед руку с палочкой. — Сейчас я им объясню, что некрасиво быть такими настойчивыми.

Она заметно злилась.

— А потом ты спокойно сможешь переодеться.

И тут дверь распахнулась. На пороге возникли Рон и Гермиона.

— Что здесь происходит? Почему вы заперлись? — Гермиона осмотрела купе, в котором царил разгром. Брови ее полезли вверх.

— Малфой, — коротко сказал Гарри, поворачиваясь к ним лицом.

Гермиона ахнула, уставившись на залитую кровью грудь Гарри.

— Ты ранен? — воскликнул Рон, выхватывая палочку. — Мы ему… сейчас…

Он почти рванул к двери, но его остановил спокойный, мрачный голос Гарри.

— Нет. Не ранен. Малфой подкинул мне боггарта.

— А кровь? — недоверчиво спросила Гермиона, уже оправившись от первоначального потрясения.

— Это я виновата, — созналась Джинни, заливаясь краской. — Это была наша конфета, Рон. Думаю, Гарри простит?

Дверь приоткрылась снова.

В щель просунулось любопытное востроносое лицо, все усыпанное веснушками.

— А где тут можно дохлого дементора посмотреть? — осведомилось оно, обшаривая глазами купе.

— Пусти, пусти меня посмотреть, — проныли сзади. — Я тоже хочу! — и за дверью послышалась возня.

Рон угрожающе распрямился, и ученик, испуганно пискнув, исчез.

— Ну, теперь это история дня, — констатировал он, усаживаясь на краешек сиденья. — Гарри Поттер — победитель дементоров. Я-то голову ломал, с чего это Малфой сидит такой довольный. В купе для старост.

— Нет, это настоящее безобразие, — взволнованно заговорила Гермиона. — Он прекрасно знает, какой у Гарри боггарт и как он реагирует на дементоров! Честное слово, как только мы приедем, я пойду к профессору МакГонагалл.

— Он прекрасно знает, Гермиона, что я не могу делать патронуса, — зло сказал Гарри. — Он все продумал. Мне и в голову не пришло, что это боггарт.

— Тем более, он написал, что это… подарок… от нас, — хмуро добавила Джинни.

Это вызвало почему-то самое большое возмущение у Рона. Он вертел сундучок в руках, перечитывал запись на все лады и так громко возмущался, предлагая немедленно пойти «разобраться». Гарри вяло сопротивлялся. Ему до ужаса не хотелось еще большей огласки.

— Ты не понимаешь, — горячилась Гермиона. — Он прекрасно бы откусил от яблочка два кусочка! Ты читаешь надпись и уже совершенно спокойно открываешь эту штуку, — она неприязненно посмотрела на шкатулку. — А потом, после всего, ты ссоришься со всеми нами. Как хорошо, что Малфой не знал, что мы последний месяц провели в Норе все вместе!

— Он знал, — Гарри поморщился. Ну как Гермиона может не понимать очевидных вещей. — Если он знает, что я больше не могу колдовать…

— Временно!

— Не могу делать патронуса, — Гарри решил не щадить самолюбие, — конечно, он знает, где мы провели остаток лета.

— Зачем же он тогда это написал? — не сдавалась Гермиона.

— Не знаю, — пожал плечами Гарри. — Наверное, ему казалось, что так будет смешнее.

— Гарри, друг, — Рон положил ему руку на плечо, — хочешь, мы с тобой сейчас пойдем к нему и…

— И нарветесь на неприятности, — закончила за него Гермиона. — Нет. Мы поступим хитрее.

— Как? — с долей насмешки, но все же не скрывая любопытства, спросил Рон. — Подкинем ему его же коробку?

— Пока не знаю, — созналась Гермиона, не обращая внимания на фырканье Рона. — Да, Рональд Уизли. Пока не знаю. Но придумаю. Малфой, я уверена, — она тряхнула волосами, — тоже не сразу этот свой план придумал. — А пока мы заберем этого боггарта с собой. Пригодится.

— Ага. Хорошая мысль. Давно мечтаю узнать, какой самый большой страх Малфоя. Только его пересадить надо. Ты умеешь пересаживать боггартов?

— На выходные в Хогсмиде у нас уже есть планы, — Рон со значением посмотрел на товарища.

Гарри промолчал. Дело в том, что он очень беспокоился о своем мотоцикле. Оставив его около «Протекающего Котла», он собирался вернуться за своим подарком в тот же день. Но после визита Дамблдора в Нору миссис Уизли категорически запретила ему соваться на Диагон Аллей. Им всем, если уж совсем быть точным. Даже учебники к школе на этот раз им привезли Фред и Джордж. И хотя они не упускали случая отпустить парочку ехидных замечаний на счет его «тюремного положения», Гарри знал — они на стороне родителей. История с Уилтширом напугала всех. Зато близнецы без лишних слов взялись доставить мотоцикл от «Протекающего Котла» в Нору. И столкнулись с ощутимой преградой. Старый Том, хозяина трактира, вежливо, но твердо заявил, что ничего похожего он здесь не видел. И прибавил, что близнецы могут, конечно, и в третий раз к нему прийти, но результат будет тот же.

На вопрос, когда это они к нему приходили раньше, Старый Том, мелко моргая, ответил, что вот не далее, чем пару часов назад. А затем, на секунду посмотрев на братьев жестким, внимательным взглядом, прошептал, едва шевеля губами, что отдаст мотоцикл исключительно его владельцу. И тут же вернул лицу доброе, простоватое выражение.

В общем, Гарри имел определенные намерения на первые выходные в Хогсмиде. А может, и раньше.

— Какие такие планы, — подозрительно осведомилась Гермиона, переводя взгляд с Рона на Гарри. — Гарри?

Гарри выразительно посмотрел на Рона. Друг виновато втянул голову в плечи.

— Ничего особенного. Моей жизни ничего не угрожает, — неловко попытался он перевести все в шутку. Однако Гермиона посмотрела на него так, что Гарри понял: в Хогсмиде им так просто от нее не отделаться.

Поезд уносил их все дальше, начался и быстро пролился короткий дождик. Они переоделись. За окном стемнело, и погода, кажется, все больше портилась. По крайней мере, Гарри казалось, что ветер как-то по-особенному неприятно стучит в окно. Ход поезда замедлился, и Гермиона с Роном, договорившись встретиться с позже Гарри на перроне, покинули купе. Им надо было помогать высаживать первогодков.

Гарри, в одной руке держа клетку с Хедвигой, в другой — «подарок» Малфоя, и Джинни, с Пигвиджоном и Крукшанксом, вышли в моросящий дождь, который уже никак нельзя было назвать летним. Впрочем, они уехали далеко на север, так что ничего удивительного в этом не было. С огромным облегчением Гарри услышал раскатистый бас Хагрида.

— Пер?клашки! Сюда, пер?клашки!

Значит, все нормально. Нет, конечно, он знал, что Хагрид практически не пострадал при нападении, но все же… Гарри переглянулся с Джинни, и они, не сговариваясь, пошли на знакомый голос — поздороваться.

— Привет, ‘Арри! — Хагрид просиял, увидев, кто к нему идет. — Привет, Джинни! Ну, как провели конец лета? — он мельком глянул на первокурсников, которые все подходили и подходили.

— М-м-м, — пробурчал Гарри что-то невразумительное. Сознаваться в том, что мотоцикл не в Норе, а вообще неизвестно где, совершенно не представлялось возможным. — Ну, ‘от и хорошо, — строго сказал Хагрид, по своему растолковав замешательство Гарри. — Г?рил я, не тащи его в Школу. Молодец, что послушался!

Гарри собрался было сменить тему, если получится, но Хагрид уже покрикивал на первогодок, которые смущенно жались друг к другу, не желая разбиваться на пары.

— Э-э… мы пойдем, Хагрид, — поспешно сказал Гарри. — Нам еще место занять надо. Рад, что с тобой все в порядке, — прибавил он.

— Ага. Ты давай, ‘Арри! Заходи как?нить вечером. Не пойму, что такое с пер?клашками сегодня: все трясутся. Про какого-то дементора, слышь, толкуют. Мол, в каком-то купе битва целая произошла.

Великан еще раз приветливо подмигнул ему, и полностью переключил внимание на детей. Гарри поспешно ретировался.

— Теперь слух пойдет по всей школе, — пожаловался он Джинни, высматривая свободную карету. Худые, c белыми глазами, похожие на рептилий тестрали терпеливо переминались на длинных тонких ногах. — Если уж до первогодок дошло.

— Привет, Джинни, привет, Гарри, — к ним подошли Дин Томас и Шеймас Финниган. — Ищете пустую карету?

— В общем, да, — подтвердила Джинни. — Вы уже сели куда-нибудь? — Шеймас ухмыльнулся. — Мы — да. Но Дин…

— Замолчи, — в шутку толкнул приятеля Дин. — Джинни. Гарри. В общем, если вы не против, у нас там четыре места.

— Замечательно, — решительно заявила Джинни, сдерживая улыбку. И Гарри догадался, для кого старался Дин Томас. На какое-то мгновение он понял чувства Рона, которые тот проявлял, когда речь заходила о поклонниках сестры. В этот момент Шеймас заметил деревянную шкатулку, и не долго думая, спросил Гарри, что это.

— Подарок от кое-кого, — ответил он. — Не знаешь, о какой такой битве с дементором все говорят? Такие странные слухи…

Джинни застыла на подножке, так и не взобравшись в карету.

— Так говорили, что это в вашем купе, — изумился Шеймас. — Как раз хотел тебя об этом порасспросить.

— В нашем? — поднял брови Гарри. — Я слышал — в вашем!

— У нас? Сплетни! — заявил Дин Томас, занимая место рядом с Джинни. — Так я и подумал, что это полная ерунда, — повернулся он к Шеймасу.

— Надо же, — посетовала Джинни, на лету схватив мысль Гарри. — Я, если честно, надеялась, что вы нам все подробности расскажете. Это же настоящее событие! А что вы вообще об этом слышали?

— При чем здесь Луна? — сделал непонимающий вид Гарри.

— Я хотел сказать, что не пересказываю небылицы.

Гарри быстро глянул на Джинни. Та поймала его взгляд и подмигнула.

— Я пока не буду залезать — дождусь Рона с Гермионой, — Гарри заговорщически ей улыбнулся и сделал пару шагов от кареты. Пусть хотя бы на его родном факультете тема будет считаться непопулярной. Он был уверен, что Джинни справится без него, доводя начатое до логического конца.

А пока Гарри просто бездумно стоял и ждал друзей: почему-то в этом году они отсутствовали дольше, выполняя обязанности старост. А может, это было просто такое впечатление.

Всю дорогу, пока не показались острые башни замка, Гарри размышлял, как повернуть выходку Малфоя против него самого. Он понимал, что это, скорее всего, возможно, но пока ничего, что можно было бы назвать удачным планом, не приходило ему в голову.

В Главном зале, все расселись за четырьмя длинными столами в ожидании сортировки и банкета, который, по традиции, завершал первый день.

— Посмотрим, кто в этом году будет преподавать у нас Защиту, — пробормотал Рон, пробираясь в дальний конец стола, где расположился шестой курс. По крайней мере, там уже сидели Невилл, Парвати и Лаванда.

Гарри моментально отвлекся от своих мыслей и быстро глянул на преподавательский стол. В центре, на золотом кресле с высокой спинкой сидел директор Дамблдор. Профессор Флитвик беседовал с незнакомой пожилой ведьмой самого заурядного вида, расположившейся между ним и профессором Спраут. Похоже, оба получали от беседы удовольствие. А с другой стороны восседал Снейп, который разговаривал с коренастым коротко стриженым магом.

Гарри даже споткнулся на ходу.

— Доулиш, — тихо проговорил он, останавливаясь.

— Гарри, ты будешь двигаться или нет? — возмутилась Гермиона, врезаясь ему в спину.

Гарри, неприятно удивленный тем, что увидел, молча продолжил движение за Роном. Значит, преподавать Защиту От Темных Искусств у них будет Доулиш? Интересно. Это что, опять шуточки министерства?

Появилась Профессор МакГонагалл, неся в руках Распределяющую Шляпу. Почти следом за ней в Зал вошел Хагрид, за которым вереницей следовали первогодки.

— Что случилось? — негромко спросила Гермиона, усаживаясь. — Гарри, ты как-то странно выглядишь.

— Видишь того, коротко стриженого? — тихо ответил Гарри. Гермиона кивнула.

— Это он арестовывал в прошлом году Дамблдора, — стараясь говорить одними губами, сообщил Гарри. Гермиона охнула. Но обсудить эту новость им не удалось: Шляпа зашевелилась, широкая дыра у основания полей растянулась, словно рот, и она запела.

Когда была я молодой,
Без дыр, да и сидела ловко,
Решили маги, что со мной
Им проще делать сортировку.

Но каждый перед тем вложил
В меня, чтобы мудрее стала,
Тот список качеств, что ценил -
Чтоб я разумно выбирала.

Кого — отправить в Равенкло,
Где ценят ум, к наукам тягу;
Кого-то — в славный Гриффиндор,
Где в чести дружба и отвага.

Кому — дорога в Слизерин,
Оплот традиций и амбиций.
А Хаффлпафф любому рад,
Кто будет жить в нем и учиться.

И каждый выбор примет мой,
Что и определит в итоге
С какою встретиться судьбой
На долгой жизненной дороге.

Предназначенья не презреть,
Не обойти, но разум воли
Способен верный путь найти,
И сделать шаг, не медля боле.

Ах, кажется, забылась я
И стала петь другие песни.
На сортировку жду, друзья,
Без этого никак нельзя.
Пусть вечер станет интересней!

Все захлопали, первокурсники по одному стали подходить к табуретке, а Гарри быстро пересказал Гермионе и Рону подробности прошлогоднего несостоявшегося ареста Дамблдора. Точнее, рассказал, что их будущий учитель — он все же больше подходил на роль учителя ЗОТИ нежели пожилая ведьма — в прошлом году был аврором. Который заявился в Школу вместе с Кингсли Шеклботом по доносу Амбридж. И, в отличие от Кингсли, пытался выполнить свое задание с завидным рвением.

— Высший балл по всем Тритонам? — Гермиону особенно впечатлила эта подробность. — Тогда он и в правду очень хороший колдун, должно быть.

— Я на все обращаю внимание, Рон, — парировала Гермиона. — В том числе на то, что Шляпа опять отклонилась от своего обычного… сюжета.

— Ну, это и я заметил, — пожал плечами Рон. — В прошлом году она предложила всем дружить, а в этом и вовсе что-то невнятное про предназначение… — внезапно скептические интонации в его голосе исчезли, и он уже обеспокоенно спросил.

— Гарри? А это не может быть связано с тем самым пророчеством?

Гарри неопределенно пожал плечами. Он так и не рассказал друзьям, что было в белом, словно наполненном дымом шаре, который разбился в Министерстве. Слова же Шляпы показались ему слишком туманными. А может быть, всему виной было то, что во время песни он рассказывал о полете Дамблдора на Фоуксе и о том, что происходило после этого события.

— Не думаю, Рон, — покачала головой Гермиона. — Шляпа пела, что медлить некогда, это явно не про случай с пророчеством. Пророчества сбываются, когда приходит срок. Гарри, так ты считаешь, что этот Доулиш действительно приближенный Фаджа?

— Гений от прорицания, — тихонько, чтобы Гермиона его не услышала, пробормотал Рон. — пророчества сбываются, когда приходит срок. Можно подумать!

Занятый рассказом, Гарри не заметил, как сортировка подошла к концу. Он даже не обратил внимания, за какой стол сел последний ее участник. Зато, когда со своего места поднялся Дамблдор и произнес, вместо приветственной речи традиционное «Налетайте», как делал это каждый год, а на столе в один миг появились блюда с различными яствами и тыквенный сок, все обсуждения были временно отложены. И Гарри отдал должное внимание своему любимому пирогу с патокой, не забыв, впрочем, перед этим пудинг с почками, печеный картофель и стейки.

Немного утолив первый голод, довольно ощутимый, несмотря на переживания, а может быть, благодаря им, друзья с удвоенным интересом принялись рассматривать Главный стол. Теперь, после того как первое изумление, вызванное появлением Доулиша, прошло, они больше внимания уделяли пожилой ведьме. Интересно, для преподавания какого предмета ее пригласили? Внезапно Гарри осенило: может быть, именно она будет вести Защиту От Темных Искусств, а аврор Доулиш прибыл исключительно для расследования обстоятельств причастности Люциуса Малфоя к битве в Министерстве? Ведь обсуждал же отец Драко с этим сосредоточенным магом возможности расследования в Школе?

И он поделился с друзьями этой мыслью.

— Все, конечно, может быть, — неуверенно произнесла Гермиона. — Но по мне, лучше бы он приехал сюда с расследованием. В любом случае расследования — явление временное. А вот иметь учителем того, кто искренне хотел арестовать Дамблдора, мне бы очень не хотелось!

Рон поддержал ее.

Праздничный ужин подходил к концу. Гермиона и Рон уже встали и отошли к дверям, где собирали первокурсников, чтобы показать расположение Гриффиндорской башни, и как туда пройти. Гарри, отправив в рот последний кусок пирога, тоже поднялся. Он заботливо, словно боясь разбить, взял в руки шкатулку с боггартом и, чувствуя себя несколько осоловевшим, пошел к выходу.

Сонливость как рукой сняло, когда прямо над ухом прозвучал голос, который Гарри мог узнать из тысячи.

— Поттер!

Гарри остановился.

— Потрудитесь объяснить, что это такое вы держите в руках?

Неизвестно откуда взявшийся Снейп стоял прямо напротив Гарри и смотрел на него с нескрываемой неприязнью.

Гарри попытался убрать шкатулку за спину. Еще не хватало, чтобы Снейп узнал о боггарте. В первый же день!

— Это… это личная вещь. Сэр, — Гарри даже удивился, услышав свой голос как бы со стороны. Он звучал довольно спокойно.

— Личная, — Снейп насмешливо приподнял брови. — А у меня, Поттер, есть информация, что эта личная вещь потенциально опасна. Так что извольте…

Гарри находился в полнейшем замешательстве. Если сейчас подчиниться, Снейп, несомненно, откроет шкатулку. И тогда все увидят, какой у него боггарт. На секунду Гарри почувствовал мстительное любопытство. Интересно, как будет декан Слизерина выходить из этого положения? Пожалуй, ради такого зрелища он даже готов отработать взыскание.

Но потом другая мысль, а именно, что скажет Дамблдор, вытеснила его почти сформировавшуюся готовность пожертвовать «подарком». К тому же — он был почти уверен — Снейп одним взысканием не ограничится. И это в самом начале года, когда так много дел, начиная от формирования квиддичной команды и заканчивая тем, что он собирается вернуть себе мотоцикл Сириуса. Нет, это слишком большая плата для того, чтобы увидеть суд Уизенгамота или бледную тень тюрьмы Азкабан, или чего еще там может бояться Снейп!

— Что здесь происходит? — раздался строгий голос, и Гарри почувствовал колоссальное облегчение. Минерва МакГонагалл, декан его факультета, подходила к ним в сопровождении Флитвика, Доулиша и той самой старушенции, про которую друзья так и не решили, будет ли она преподавать вообще и если да, то какой предмет.

— У меня есть информация, — сквозь зубы процедил Снейп, — что у Поттера с собой запрещенные… вещи.

— Прекрасно, — холодно произнесла профессор МакГонагалл. — Но Поттер студент моего Дома, и, полагаю, все дисциплинарные моменты мы будем решать без посторонней помощи. Если, конечно, ваша информация , профессор, подтвердится.

— Не могу с вами согласиться, — быстро ответил Снейп. — Это может касаться безопасности не только ваших студентов, профессор МакГонагалл, но и моих тоже, — он выразительно поглядел на непонятно откуда возникших Драко Малфоя, Крэбба и Гойла. МакГонагалл тоже окинула их презрительным, как показалось Гарри, взглядом.

— Хорошо… профессор Снейп. Гарри…

— Профессор МакГонагалл, мне надо переговорить с вами. Наедине, — поспешно проговорил Гарри.

Снейп сардонически усмехнулся.

— Эта вещь… Ее нам подкинули в поезде.

— Вы лжете, Поттер!

— Не пихайся, Грейнджер, — Драко Малфой выставил руки перед собой, и Гермиона, получив толчок, врезалась в Гарри. Он качнулся, стараясь удержать равновесие, и взмахнул руками: деревянная шкатулка с боггартом выпала, ее створки разлетелись, и…

Сначала боггарт принял облик той самой старушки, которая сейчас стояла рядом, в следующий миг — облик молодого лохматого парня, но потом, когда его формы снова потекли и стали нечеткими, профессор Флитвик отчетливо произнес «Riddikulus! », и боггарт с хлопком исчез. Все стояли ошеломленные. Первым опомнился профессор Снейп. Он наклонился, поднял то, что осталось от деревянного ящичка, повертел в руках. Гарри зажмурился. Он вспомнил разговоры в купе. Тогда они решили, что Малфой написал это по недоразумению, или желая их поссорить, или же просто была использована подходящая коробка с соответствующей надписью. Оказывается, они недооценили Малфоя.

«Дорогому Гарри от его друзей», — с непередаваемой интонацией прочел Снейп и, послав Гарри убийственный взгляд, молча направился к двери, предоставив профессору МакГонагалл самой разбираться со своими учениками.

• Большие иллюстрации
• Маленькие иллюстрации
• Без иллюстраций

Боггарт

Проблема не в том, что люди смертны, а в том, что они внезапно смертны.

(с) Мастер и Маргарита

Они шагают по коридорам Хогвартса, скрестив руки за спиной, как заключенные, склонив головы и думая - каждый по-своему - о том, что неправильно поступили. Им кажется, что каждый камень в замке тихо шипит им вслед: «Предатели», и эти тяжелые мысли понемногу переполняют чашу совести. Они нервно передергивают плечами - выход из замка скрыт темнотой, словно факелы на стенах вдруг погасли и оставили их вот так, в паре шагов от гибели.

Их, как скот, гонят в безопасное место, не спросив мнения, не оставив выбора. Профессора уверены, что дарят им шанс выжить, только шанс этот, спасительная ниточка, слишком призрачен. Даже если они и выживут, Гарри останется здесь и, возможно, погибнет. Нельзя бросать его в такой ситуации, нет, нельзя. Он слишком много значит для всех, на него возложен неподъемный груз, и в одиночку Гарри Поттер уже не справится - теперь Колин это понимает.

Мне страшно, - всхлипывает третьекурсница позади него.

Дэннис оборачивается через плечо и берет за руку маленькую испуганную гриффиндорку.

Ничего, - говорит он, улыбаясь. - Страх - это нормально. Все боятся.

Правда? - робко спрашивает девочка, цепляясь за руку младшего Криви, как за соломинку. - Правда, Дэннис?

Где-то в конце длинной процессии идет МакГонагалл, сжимая в руке палочку и оглядываясь на каждый шорох. Она уже не так молода, стремительна и воинственна, как раньше, но все еще готова защищать то, что доверено ей, до конца.

Она не за себя боится. Минерва МакГонагалл боится за детей.

Идите, Гриффиндор! - восклицает она, стараясь выглядеть спокойной, но голос дрожит, выдавая настоящие эмоции. - Вам не место на войне!

Девочка, что держит Дэнниса за руку, вздыхает и тихо-тихо, будто надеясь, что ее не услышат, повторяет:

Правда, что все боятся?

Младший Криви целует ее в макушку, гладит по спине, успокаивая, и только потом уверенно отвечает:

Конечно. И мы боимся, верно, Колин?

Тот молчит, сосредоточенно вглядываясь вглубь коридоров и сжав палочку в руке.

Мы тоже боимся?

Колин смотрит вперед - на притихших однокурсников, на девчонок, испуганно жмущихся к парням… На хмурых гриффиндорцев, точно так же как он, держащих палочку наготове. Он думает о том, каково сейчас тем, кто остался, и отчаянно хочет вернуться к ним.

Потому что Колину - до боли в сердце, до похолодевших рук и спутавшихся мыслей - страшно.

Да, Дэннис, - наконец произносит он. - Мы очень боимся.

Улыбнувшись растерянной третьекурснице, Колин хватает младшего брата за руку и кивает в сторону ближайшего потайного коридора за широким алым гобеленом. Он давно все решил, и теперь не видит смысла уходить. Там, в Большом Зале, темном и полупустом, остаются Гарри и Рон, остается Гермиона - умная, рассудительная и добрая. Джинни, конечно, тоже в замке - Колин почти чувствует присутствие подруги рядом - она не может бросить друзей в беде. Они нужны ему, и Колин не покинет Хогвартс.

Он остается здесь, потому что ему страшно.

Дэн? - шепчет он, давая возможность младшему брату уйти туда, где у него больше шансов выжить.

Дэннис смотрит на брата, повзрослевшего за несколько минут, и понимает: Колин, робкий и влюбленный в доблесть Поттера парень, боится так, что кровь его стынет. Но братья Криви осознают - именно кровь не позволит им жить, если власть захватит Волан-де-Морт. Им страшно. Им хочется домой. Но дом далеко, и строгая мать, которая до сих пор считает своих сыновей немного сумасшедшими, далеко, и до родной Северной Ирландии даже сердцем не дотянуться.

Они так молоды и так боятся смерти. Но остаются в замке, потому что им проще умереть здесь и сейчас, чувствуя рядом поддержку храбрых друзей, чем позже, в каком-нибудь холодном подземелье чистокровного сноба, захлебнувшись собственной кровью. Той самой, «грязной».

Они не могут иначе.

Взявшись за руки, братья Криви исчезают за гобеленом и бегут вперед по темному коридору, безуспешно пытаясь унять отчаянно колотящиеся сердца.

У каждого из нас есть страхи - детские, глупые, практически беспочвенные. Гарри повезло - он боится страха в его материальном воплощении: дементоров. А все остальные довольствуются чем-то до смешного ребяческим: пауками, плохими отметками, злобными профессорами, банши и тому подобным. Дэннис боится темноты, мать братьев Криви - мышей, а отец… Если бы у отца был боггарт, то он бы существовал в обличье горящей фермы - как это возможно, Колин не понимает, но других вариантов у него нет. Да и спросить шанса больше не будет, ведь отец погиб в октябре, по нелепой случайности - упал с крыши амбара, которую пытался починить.

Колин должен думать о сражении, что кипит вокруг него, но в мыслях у него только боггарты и страх, поэтому парень просто ставит Щитовые Чары или посылает Оглушающее заклятие в сторону высоких фигур в темных развевающихся мантиях.

Дэннис рядом только вздыхает и продолжает сражаться за двоих.

Младший брат смелее, он справляется со страхом даже тогда, когда ненавистная ему темнота вспыхивает сотнями цветов пущенных заклятий: зеленым, красным, фиолетовым… Дэн, безусловно, истинный гриффиндорец - Колин вспоминает, как Шляпа шесть лет назад настаивала на Пуффендуе и вздыхает, запоздало соглашаясь с ней. Гриффиндорцы смелые и до безрассудства храбрые, а он всего лишь тень их гордого львиного характера. Вечный мальчик с фотоаппаратом… Колин смеется, и тут же вспоминает, как ему страшно здесь, в Большом Зале, уклоняться от разноцветных лучей.

Он боится.

В отличие от всех его знакомых и однокурсников, Колин не стыдится признаваться в своих страхах. Он несет их гордо, как воин - полученные в бою раны, бережет их пуще своей жизни, потому что именно они - страхи - помогают ему весь последний год. Если бы не страх подвести факультет, Колин бы молчал в ответ на поток оскорблений из уст самодовольной Алекто, кричал бы, настигнутый очередным Круцио. Страх помогает ему остаться человеком.

И на память об унижениях оставляет глубокие шрамы от ногтей, впивающихся в ладони каждый раз, когда хочется выть от раздирающей боли.

Импедимента! - кричит Колин, полный ужаса, заметив, что Амикус Кэрроу нацеливает палочку на тонкую фигурку Луны Лавгуд, что грациозно танцует в потоке боя.

Грузное тело падает, сраженное пущенным в спину заклятием, а Дэннис впервые за несколько десятков бесконечных минут вытирает пот со лба, оставляя грязный след на покрытой пылью коже.

Протего! - выдыхает Колин, в последний момент заслонив брата от Режущего, сжимает его руку и бежит, бежит, пока не спотыкается и не падает.

Он лежит, уткнувшись лицом во что-то…упругое, и, когда поднимает голову и смотрит прямо перед собой, с трудом сдерживает крик.

Ремус Люпин, чуть более седой, чем четыре года назад, но такой же спокойный, лежит на спине, нелепо раскинув руки и глядя пустыми глазами в потолок. Колин смотрит на него, мертвого и…почти счастливого? Вспоминает второй курс, когда профессор Люпин вел Защиту, увлеченно рассказывая об опасных существах и способах с ними справиться. Колин знает - ему никогда не быть таким же смелым, как погибший герой перед ним, но ведь кому-то надо всегда оставаться трусом, не так ли? Просто для равновесия в этом мире.

Ремус! - кричит с другого конца зала девушка, ярко-розовые волосы которой мерцают в полумраке зала, освещенного лишь вспышками проклятий. - Ремус, где ты?

Колин хочет крикнуть ей, что не нужно звать, что уже поздно, но вдруг - каким-то странным шестым чувством - понимает, что лучше смолчать. Ни к чему горевать, здесь идет бой, значит, нужно сражаться.

Он так и не замечает тонкий обод обручального кольца на пальце профессора Люпина.

Дэннис поднимает его на ноги и тащит в ближайшую нишу за доспехами. Колин сползает вниз по стене, закрыв лицо руками и тяжело дышит, дрожа от страха.

Что случилось? - обеспокоенно спрашивает младший брат, опускаясь рядом с ним на холодный каменный пол. - Эй, Колин, что такое?

Там… - ему почему-то трудно говорить. - Люпин, мертвый.

Кто? - конечно же, Дэн не знает, ведь он поступил на следующий год, когда Защиту вел сумасшедший аврор с отвратительным глазом.

Профессор…

Не знаю такого.

Колин кивает.

Да, он у меня Защиту от Темных Искусств на втором курсе преподавал.

Как сказать... Знаешь, мне кажется, это был лучший профессор Защиты за всю историю моего обучения, Дэн.

Сочувствую.

Колин горько улыбается. Сочувствовать сейчас нужно не ему.

Мимо ниши проплывает Почти Безголовый Ник и, завидев ребят, кричит, что нужно немедленно, сию же секунду убираться отсюда. Младший Криви реагирует мгновенно, вытаскивая брата из ниши и на себе оттаскивая в другой угол.

Пока что им везет, и Колин снова думает о боггартах.

Вот так вот, странно. Идет война, гибнут люди, здесь, рядом с ним, а он думает о духах, которые питаются страхом.

…На третьем курсе, когда Грюм ставит его перед сундуком с боггартом и открывает крышку, Колин ждет чего угодно, но только не образ собственной матери, которая смотрит на него пустыми глазницами и хрипит: «Ты мне не сын!»

Весь класс почему-то хохочет, как одержимый, только Джинни берет его за руку и, решительно отодвинув от боггарта, кричит «Ридикулус!» раньше, чем тот совершает попытку сменить облик…

В тот день Колин Криви впервые задумывается о том, сколько правды и опасности таится в детских страхах.

С матерью у Колина сложные отношения, она не понимает того, что сын не может колдовать дома, не может управлять хозяйством так же легко и любовно, как отец. Мама не понимает, что он не сможет стать главой семьи вместо отца и не готов жертвовать миром магии в угоду интересам семьи. Дэн - другое дело, он влюблен в родные края, серые скалы и море, он - прирожденный гриффиндорец и умеет бороться с трудностями.

А Колин… Он всего лишь неуклюже, словно новорожденный котенок, тычется носом в острые углы реальной жизни и панически боится потерять то немногое, чем обладает - магию.

Колин! - зовет его брат.

Гриффиндорец поворачивается и оба выдыхают:

Я не хочу умирать!..

- Ты не умрешь, - говорит Колин, улыбнувшись брату, и с горечью добавляет, - но я не ты.

Не говори ерунды… Остолбеней! - кричит Дэн, направляя палочку куда-то за спину Колина. - Мы должны выжить, мама без нас не справится…

Колин кивает.

Мама любит младшего сына больше, он точно знает. Дэна она обнимает и целует на ночь, даже сейчас, когда ему уже четырнадцать. Младший Криви, конечно, отворачивается и смущается в ответ на ласку, но радуется вниманию. Колин не завидует ему - он понимает, что у матери есть на то причины, но все равно ссорится с ней, раздражительной и уставшей от жизни женщиной. Он же подросток - переходный возраст и все такое, да и нервы, искалеченные взлелеянными страхами, периодически сдают.

Боггарт - собственная мать. Это уже о чем-то говорит…

Колин! - окликает его Дэн, но тот не слышит брата, погруженный в свои мысли. - Пригнись!

…Все-таки ему пора что-то менять в жизни, так больше продолжаться не может. Жизнь в постоянном страхе пусть и захватывает, но она чудовищно коротка, потому что ты сам убиваешь себя, изводя нервными срывами…

Колин, ты придурок! - кричит младший брат, отпихивая его с дороги и встречая грудью яркий луч, зеленый, как трилистник на флаге Ирландии.

Дэннис падает, как подкошенный, ударившись коленями об пол. В голубых глазах ледяной коркой застывает решимость, а пальцы сжимают волшебную палочку так крепко, что уже и не вытащить ее из мертвой хватки.

И только тогда Колин приходит в себя.

Дэн? - он падает на колени рядом с младшим братом и дрожащими руками направляет на него палочку. - Энервейт!

Дэннис Криви смотрит в зачарованное черное небо пустым взглядом, только рот чуть приоткрыт, словно от удивления…

Дэн! - Колин хватает его за отвороты мантии и трясет изо всех сил, позабыв о том, что рядом бой, и его могут убить прямо сейчас, как последнего труса, попав заклятием в спину.

Он все еще не верит.

Дэн, очнись! Пожалуйста , Дэн!

Колин воет, как раненый зверь, хрипит, но не может выдавить из себя ни слезинки. Постоянный страх замораживает чувства, Колин все еще уверен, что брат просто оглушен, ведь Дэн не может его бросить, не может покинуть мать… Как они без него? Дэн ведь смелый и решительный, он никогда не сдается, никогда не отступает…

Он не мог умереть. Просто не мог.

Дэн! - отчаянный крик тонет в оглушительном грохоте обвалившейся стены.

Старший Криви падает на грудь брата, прижимается к нему, сотрясаясь в сухих истерических рыданиях, и не знает, что совсем рядом, под обломками камней погиб Фред Уизли. Тот, который тоже не должен был умереть.

Но смерть не виновна в приговоре судьбы. Ее дело - забрать.

Теперь Колин понимает.

И больше не боится.

Он поднимает безумные глаза, все еще не отпуская руки мертвого брата, но не видит ничего из-за слез, которые так и не потекли по щекам долгие минуты назад. Подняв правую руку, он вытирает тыльной стороной ладони покрытое копотью и пылью лицо и снова смотрит на расплывчатую фигуру перед ним.

Минерва МакГонагалл тяжело дышит, прислонившись к стене рядом, но не теряет бдительности ни на минуту, сжимая палочку в руке и вглядываясь в полутьму.

Мистер Криви, потрудитесь объяснить, что вы здесь делаете?! - голос профессора далеко не так строг, как ей бы хотелось. В нем осталась лишь необыкновенная усталость и боль.

Я не… - он судорожно выдыхает, - мы не смогли уйти.

Минерва МакГонагалл, вздрогнув, оборачивается к нему, и Колин сражен огнем, полыхнувшим в ее глазах.

В который раз ему кажется, что в Гриффиндоре он - всего лишь гость, которого по ошибке - или широте душевной - приняли за своего. В нем нет этого задора. И никогда не было.

Что значит мы ?

Я и… - Колин прижимает к себе тело брата, которое все еще не утратило теплоты, но ему оно кажется куском льда, ошибкой, подделкой. - Дэн.

Мерлин мой, Колин, как… - МакГонагалл опускается на колени рядом с ним, путаясь от волнения в полах мантии. Ей не нужно продолжать - Колин понимает.

Понимает и бросается ей на шею, он - высокий крепкий шестикурсник, уткнувшись лицом в хрупкое плечо, плачет, как девчонка. Плачет, потому что боль, что поселилась в груди, уже сильнее его, разрослась до небывалых размеров, разорвала сердце и, сломав ребра, вырвалась наружу потоком слез.

Зачарованное небо над их головами разрезает яркая бело-золотая вспышка молнии.

Он меня спасал, понимаете, профессор? - всхлипывает Колин, чувствуя, как теплые руки гладят его по спине, и думает, что он скажет матери, если выживет этой ночью. - Он меня спасал и погиб, а я стоял, как полный идиот, на месте и думал о боггартах!

О чем? - МакГонагалл улыбается, позабыв, что сейчас не время и не место. Он совсем не изменился, этот мальчик, который, сияя улыбкой, бродил по школе с фотоаппаратом, поражая всех своей непосредственностью.

О боггартах, - повторяет Колин. - Профессор, он отдал за меня жизнь! Он, мой младший брат, погиб, а я жив и даже не ранен! Почему так? Почему Дэн? Он не мог умереть, понимаете, профессор, не мог! Он не мог оставить меня!

Минерва прижимает его к себе крепче. Он теряет себя, захлебываясь в этом горе. Колин Криви еще так молод, а уже держал на руках мертвого брата, уже познал ужасы войны, для которой не был рожден. Бедный мальчик, он сойдет с ума, если его не поддержать сейчас.

Колин, - говорит она, удивляясь тому, что бой словно притих, и в них не летит ни одно заклинание. - Не плачьте, мальчик мой. Вы же гриффиндорец, не нужно отчаиваться.

Я не гриффиндорец! - с жаром возражает Колин, отстраняясь и глядя профессору прямо в глаза. - Я трус!

Ну что вы… - она снова обнимает мальчишку. - Что вы, это не так…

Минерва вспоминает себя в его годы - скромную тихую девушку, которая так же не могла понять, что делает на факультете храбрецов, ведь все, на что она была способна - это чары и трансфигурация. Вспоминает вежливого и спокойного Тома Риддла, с которым столько раз проводила вечера в библиотеке, с головой окунувшись в спор на отвлеченную тему - и того, кем он стал через несколько лет. Тогда она тоже потерялась в реальности, не зная, кому теперь доверять, раз предатели и убийцы теперь встречаются на каждом шагу. Но у нее был Альбус Дамблдор - добрый рассудительный наставник, который помог справиться, помог стать сильной и научил сражаться за то, во что она верит.

А у Колина не было никого, кроме брата, даже мать не присылала ему писем, а отец… Об отце Минерва ничего не знала. Мальчик только раз получил послание от родных, в октябре, и потом месяц ходил, как в воду опущенный. На факультете поговаривали, что отец Колина погиб и теперь ему не к кому возвращаться домой. Тогда Минерва от души понадеялась, что это последняя потеря в его жизни.

И ошиблась.

Она не может поднять его на борьбу, не умеет говорить красивых чувственных речей и не представляет, как пробудить в мальчишке воина. Сама Минерва не в силах помочь Колину, Альбус погиб, и теперь она не знает, что делать.

Знаете, профессор… - Колин вскакивает на ноги и подает ей руку, помогая подняться. Она смотрит в его глаза и вздрагивает, напуганная безумным пламенем, пляшущим в глубине зрачков. - Он не зря погиб!

Минерва хочет что-то сказать, но Колин прерывает ее, вскинув руку.

Послушайте, прошу, ведь мне так страшно, я так боюсь не решиться! Он погиб, спасая мою жизнь, и я обязан отомстить за его смерть. Я должен сражаться, профессор, и буду биться с Пожирателями до последней капли крови! Потому что мой брат был настоящим гриффиндорцем, смелым, справедливым и решительным, и он - последний, кто должен был умереть. Эта война стала моей войной, ведь она коснулась того, кто был частью меня.

Профессор улыбается, глядя на высокого юношу, который стал мужчиной за одну ночь, потеряв близкого человека. Она видит в нем искру борьбы и жизни, потухшую было, и Минерва МакГонагалл счастлива.

Я должен соответствовать ему. Я должен равняться на младшего брата, стать таким, как он, ведь у матери больше никого не осталось, - Колин на мгновение замирает, а потом порывисто обнимает своего декана и пожимает ее тонкую сухую ладонь. - Прощайте, профессор.

До свидания, - отвечает Минерва МакГонагалл, с трудом сдерживая слезы гордости.

«Ты истинный гриффиндорец, мой мальчик», - думает она, глядя на него. - «Уверена, у тебя будет все хорошо».

Колин разворачивается и бежит в центр Большого Зала, туда, где идет бой. Там слышны голоса, сверкают вспышки заклятий, и люди кружат в нескончаемом танце, словно листья, подхваченные ветром.

Он так увлеченно ищет смерти, заглядывая в лица, которые скрыты белыми масками, так вдохновенно лавирует в толпе сражающихся, что в его высокой, статной фигуре нельзя признать прежнего Колина Криви - робкого паренька, каким его запомнили все, с кем гриффиндорец когда-либо был знаком. Он неловко уклоняется от алого луча и падает, но тут же вскакивает и продолжает биться, снова и снова.

Колин настолько поглощен местью, что не видит настоящей опасности, которая куда страшнее, чем случайная Авада, попавшая в тело. Ведь что есть Третье Непростительное? Блажь, безболезненная мгновенная кончина, которая не оставит следов на теле. Это не смерть, нет...

Он глубоко ошибается, когда ищет именно такой участи, так фанатично бросается в самое ядро боя, что пропускает тот момент, когда смерть сама находит его.

Беллатрикс Лестрейндж поднимает голову и торжествующе смеется, поставив ногу на грудь молодой девушке с розовыми волосами, что лежит на каменном полу, словно Спящая красавица, закрыв глаза. Руки согнуты под неестественным углом, а сломанная палочка лежит рядом с телом - хозяйка не пожелала отдавать ее врагу, а может быть, сама Белла наступила на нее острым каблуком, втаптывая в серый камень последнее напоминание о волшебнице по имени Нимфадора Тонкс.

Колин как раз пробегает мимо, отчаянно желая найти своих и помочь по мере сил. Он не замечает, что темноволосая ведьма сбрасывает мантию, судорожно втягивает носом воздух, словно принюхиваясь, и хватает его за шиворот.

Он спохватывается слишком поздно, когда кончик палочки Беллатрикс уже упирается ему в шею, а тонкие пальцы крепко держат ткань рубашки.

Мугродье, - почти нежно шепчет она, сверкая безумными глазами, - вонь твоей крови разносится по всему залу, а ты еще жив… Ничего, я это исправлю!

Колин еще не до конца понимает, что вот она - смерть, но липкий привычный страх уже просачивается в грудь, заполняя ее чем-то вязким и холодным. Он чувствует, что нашел то, что искал, только вот точное определение этому чему-то подобрать до сих пор не может.

Гриффиндорец почти уверен - за смерть брата ему уже не отомстить, но он не сломается, потому что заберет себе ту боль, которая могла достаться Дэну.

Грязная тварь, никчемный мешок с костями… - напевает Белла прямо ему в ухо, а Колин не может даже шевельнуться, парализованный то ли ужасом, то ли интересом. Он и сам не может понять своих чувств, зато ведьма в темно-зеленом платье из тяжелой ткани упивается его смятением, лениво раздумывая, что бы с ним сделать.

Силенцио, - она лениво взмахивает палочкой, с интересом заглядывая в горящие глаза парнишки. - Левикорпус.

Взмыв в воздух, словно подвешенный на крюк за левую щиколотку, Колин вяло отмечает, что голос ее звучит хрипловато, будто Пожирательница давно ни с кем не говорила, предпочитая посылать невербальные проклятия направо и налево. Ему не больно и почти не страшно - практически все равно, и Колин удивляется своему безразличию.

Он понимает, что живым от этой женщины не уйдет, но сейчас все происходящее кажется ему каким-то магловским приключенческим фильмом. Колин хочет увидеть продолжение, позабыв, что сейчас он - один из главных героев.

Беллатрикс идет прочь из зала, не обращая внимания на крики бойцов Ордена, грациозно уклоняясь от пущенных в нее заклятий и громко хохоча в ответ на залихватский свист Долохова, который, завидев ее, кричит:

Эй, Белла! Поиграть решила?

Пожирательница неопределенно передергивает плечами и выходит за массивные двери Большого Зала. Стук ее каблуков эхом отдается в противоположном конце коридора, а Колин висит вниз головой в воздухе и проклинает себя за то, что так и не смог овладеть невербальной магией…

Магией ?

Колин чувствует в рукаве волшебную палочку, каким-то чудом не выпавшую, и клянет себя на чем свет стоит. Он ведь даже не сопротивляется, жалкий трус! Гриффиндорец пытается достать палочку как можно более незаметно, но Белла видит. В темных глазах вспыхивает не то гнев, не то безумное веселье, и Колин чувствует, как руку пронзает боль.

На пол падают алые капли. Последняя надежда умереть гордо, в сражении, исчезает мгновенно - как только он слышит тихий звук падения и ощущает пустоту в рукаве.

Колину кажется, что в этот миг волшебство покидает его. Но он не сдастся, просто не может. Он не позволит себе оказаться слабее младшего брата.

Белла распахивает первую попавшуюся дверь и сбрасывает парня на пол кабинета. Он падает на спину, и смотрит в потолок, зачарованный под купол небес, и вспоминает занятия с кентавром Флоренцем, который жег травы, говорил о невиданной силе звезд, а иногда даже пел что-то на своем языке, таком же таинственном и прекрасном, как и он сам. Темно-синий шелк небосвода сияет серебряной россыпью звезд. Вместо холодных камней Колин чувствует спиной мягкую траву и улыбается.

Как символично и красиво, не находишь? - издевательски-манерно произносит Пожирательница, закрывая дверь и подходя к нему ближе. - Поиграем, грязнокровка?

Колин беззвучно шевелит губами, сам не понимая, что хочет сказать, но Белла кивает и громко смеется, искренне радуясь новой жертве. Сегодня ее ждет кровь, грязная и мерзкая, как дорожка темных капель, что теперь указывает путь к кабинету. Мальчишку никто не будет искать - все слишком заняты борьбой, которую лизоблюды Дамблдора медленно, но верно проигрывают.

Ее смех стихает, когда она видит спокойное лицо гриффиндорца.

Где твои манеры, тварь? - холодно интересуется она, возвращая ему способность говорить. - Представься даме!

Колин смотрит на нее - такую самоуверенную, ледяную и безумную, с дикими искорками в темных глазах, чуть прикрытых тяжелыми веками. Густые пряди, почти черные в полутьме, лежат на плечах, губы, искривленные в усмешке, будто перемазаны кровью. Он восхищен ее порочной жестокостью и не может не признать превосходства Пожирательницы. Осанка, бледность кожи и резкость черт лица - прекрасны, словно и не было тех лет Азкабана.

Он поражен. Наверное, сумасшествие помогает ей выжить.

Но бездумное восхищение не умаляет яростного пламени, что бушует в его груди. Колин все еще жаждет мести, боли, смерти - Дэн словно поселился в его душе, подарив свою безрассудную смелость, и теперь требует действий. Чего угодно, только не спокойного ожидания конца - потому что это не достойно ученика факультета Гриффиндор.

Поэтому Колин с трудом поднимается на ноги и насмешливо смотрит на ведьму, не говоря ни слова.

Говори имя! - ей, очевидно, нравится игра, и она водит палочкой перед его телом, словно рисуя что-то. - Говори, мугродье!

Он чувствует, как открываются раны, и кровь течет по телу, теплыми солеными каплями скользя по коже. Ему не больно, совсем нет, потому что эту боль он испытывает за Дэна и рад каждому чувству, каждому алому ручейку своей крови.

Белла взмахивает палочкой, и рубашка Колина исчезает, являя испещренную порезами грудь. Пожирательница мерзко улыбается.

Посмотри на себя, грязь… - она, брезгливо поджав губы, кивает на багрово-алые, неестественно темные, капли. - Ты же не человек, ты не достоин жить!

Не вам решать, - безмятежно отвечает Колин, запоздало отметив для себя, что фраза прозвучала в духе Луны Лавгуд, такой смелой и решительной, спокойной и уверенной в себе.

Ему никогда не стать героем. Но ведь трус - это тоже роль, не так ли?

Белла истерично хохочет, запрокинув голову. Из порочно-алого рта вырываются безумные звуки - веселья, торжества ли? Колин не знает. Темные пряди, словно шелковые ленты, струятся по плечам и груди, спадают на спину. Ее безумие полно какого-то жестокого счастья, которое Колину никогда не понять. Да он и не стремится.

Смех обрывается внезапно, словно кто-то выключает звук.

Где Поттер? - неожиданно спрашивает она. Черты лица искажаются ненавистью, и нет больше завораживающе-сумасшедших интонаций в голосе и блеска в глубоких карих глазах.

Не знаю, - Колин выпрямляется и нагло смотрит прямо ей в лицо, старательно пытаясь отогнать настойчивый образ: мертвую мать, проклинающую его.

Не получается, и страхи снова завладевают им, медленно затягивая в черно-зеленый омут…

Не смей мне лгать, жалкое грязнокровное отродье! - на высокой ноте кричит Беллатрикс. - Круцио!

Вот оно - это чувство. Колин чувствует знакомую волну боли, которая очищает его от скованности, предрассудков и ужаса. Он счастлив, потому что Дэн уже никогда этого не испытает, не окунется в пустоту, в которой слышен лишь стук собственной крови в ушах. Нет никаких призрачных ножей, которые режут тело на мельчайшие кусочки, чтобы потом собрать, кое-как склеить в единую массу и начать все сначала. Нет никакого треска костей, порожденного повергнутым в болевой шок сознанием…

Ничего нет. Есть только темный потолок над головой, в который падаешь, не имея возможности вернуться.

Где Поттер?

Он уже не хочет открывать глаз. Порезы на ладони, вновь открывшиеся, сочатся кровью. Запах ее тяжелый, свежий, словно…железо, омытое дождем. Колин знает - Пожирательница тоже чувствует запах его крови. Он слышит ее хрипловатое дыхание, ощущает ненависть и злобу.

Беллатрикс снова смеется - дико, безудержно - подходит к нему, тянет на себя за волосы и шепчет, ядовито, остро, смертельно:

Ну же, тварь, скажи мне… Где ваш драгоценный Поттер?

Колин улыбается пересохшими, потрескавшимися губами и качает головой.

Я не знаю.

Он сам не узнает свой голос - тихий, хриплый, булькающий. Наверное, если бы инферналы могли говорить, это звучало бы именно так. Слова вселяют в него ужас, снова, непонятно отчего, но безумие, вновь полыхающее в глазах ведьмы, которая неотрывно смотрит на свою игрушку, завораживает его…

Небо вдруг приближается, и он видит наколдованные звезды - крупные, мертвые, яркие.

Круцио! - Беллатрикс отбрасывает его прочь, ткнув носком туфли под ребра. - Ты сойдешь с ума от боли, лживая тварь!

Колин понимает - она не убивает его лишь потому, что ей нравится игра. Банальные кошки-мышки, только чуть страшнее и много кровавее, чем обычно. И мышка неправильная - она не боится кошки, не слушает угроз, не хочет ломаться. У этой мышки низкое происхождение и бездна страхов, которые любимы и почитаемы пуще подвигов.

Белле нравится и сама игрушка - молодой парень с безумной, такой же, как и у нее, искоркой в глазах. Она вновь вдыхает запах его крови, и словно сходит с ума еще больше.

Сектумсепра! Круцио!

Ему уже не больно. Совсем. Он думает о том, что, пожалуй, достоин смерти, ведь гибель Дэна Колин уже не сможет искупить никогда. Брат погиб, заслонив его собой, но душа его все еще существует в сознании Колина, вселяя в него уверенность и поддерживая жизнь в измученном окровавленном теле.

Колин Криви хочет всего лишь покоя - он давно смирился с тем, что слишком невезуч и труслив для гриффиндорца. Но ему удалось не упасть еще ниже в собственных глазах. Колин отдал все, что у него было. Он смог отплатить за смерть Дэнниса своей болью.

Жаль, мать об этом никогда не узнает.

Бесполезная дрянь! - шипит Беллатрикс, вдруг схватившись за левое предплечье. - Только время потеряла!

Колин безмятежно улыбается, глядя в фальшивое звездное небо.

Авада Кедавра!

Изумрудно-зеленый, как трава на лужайке у родного дома, луч устремляется к юноше потрясающе медленно - он видит каждую искорку, каждый отблеск, и радуется приближающейся пустоте.

Кто мне ответит, что такое боггарт?

Гермиона подняла руку:

Боггарт - это привидение, которое меняет свой вид. Он превращается в то, чего человек боится больше всего.
- Замечательно! Даже я не ответил бы точнее,- похвалил Гермиону Люпин. Из толпы учеников послышался злорадный шепот Малфоя: "Ну конечно. Это же Грейнджер!". Профессор сделал вид, что не заметил.- Лучшее оружие против него - смех. Превратите его во что-нибудь смешное - он тут же исчезнет. Сперва поучим заклинание против него без палочки. Повторяем за мной:Ридикулус!
-Ридикулус! - хором воскликнули студенты.
- Теперь, пожалуй, начнем. - сказал Люпин, через пару повторений. - Невилл, подойди сюда.

Шкаф задрожал, Невилл стал белым как бумага, от страха. Вновь послышался злобный смешок Малфоя.

Встань вот здесь. Скажи, чего ты боишься больше всего?

Невилл что-то невнятно пробормотал.

Что ты сказал? Я не расслышал.

Невилл умоляюще посмотрел на товарищей, пытаясь найти поддержку, и сказал профессору:

Профессора Снегга.

Все дружно засмеялись.

Долгопупс, вот мне интересно: как ты попал на Гриффиндор, если больше всего боишься учителя зельеварения? - язвительно спросил Драко. Друзья поддержали его хохотом.
- Замолчи, Малфой.- спокойно сказал Гарри.
- А то что? Выйдешь вместо него, превратишь боггарта в Сам-Знаешь-Кого и натравишь на меня.- все тем же тоном парировал Малфой.
- Нет. Дождусь твоей очереди, и сам посмеюсь над тобой. - Гарри понял что этим задел Малфоя, видя как тот резко замолчал. И взгляд какой-то... Хочется подойти и обнять. " Не о том думаешь, Гарри"- напомнил он себе.

Малфой стоял и думал, чего же он боится больше. И с каждой секундой его размышлений, он становился все более, и более напуганным. Несмотря на странное желание утешить его, Гарри был доволен собой. Он повернулся в сторону учителя, который объяснял Невиллу как справиться с боггартом.

Боггарт станет пугать всех по очереди. - сказал Люпин - Подумайте, как превратить ваш страх в нечто смешное. Все отойдите назад, не мешайте друг другу.

Ученики попятились и прижались к стене. У шкафа стоял один Невилл. Несмотря на дрожь, он закатал рукава и крепко сжал палочку.

Начнешь на "три".- профессор Люпин нацелил палочку на дверь гардероба. - Раз, два, три!

Раздался щелчок, и вот взору факультетов предстал Северус Снегг. С длинной черной мантией, и крючковатым носом он был как живой. Медленно ступая, он приближался к Невиллу. На секунду зажмурившись, он направил палочку на призрака.

- Ри-ри-ридикулус! - взвизгнул он.

Еще щелчок, и наряд Снегга поменялся до неузнаваемости. Вместо черной мантии волшебника, появилось длинное, зеленое платье. Странная шляпа на голове, и большая женская сумка в руках. Все покатились со смеху. Все кроме Драко. Он-то не знал как превратить свой страх. И просто надеялся что его не вызовут, пока студенты сменялись один за другим: Грегори, Парвати, Блейз, Дин, Панси, Симус. Впервые в жизни Драко пытался остаться в тени. Из раздумий его отвлек голос профессора:

Малфой, может попробуете?
- Легко! - надменно ответил он.

Гордо выйдя в середину комнаты, он стал ждать перевоплощения призрака. Несмотря на видимую уверенность, руки немного потряхивало. Послышался шепот за спиной. Боггарт все еще находящийся в образе ведьмы-банши (боггарт Симуса) недобро ухмыльнулся. Мгновенье, и призрака окутало дымом. Все напряженно ждали. Дым рассеялся и из него вышел человек. Взъерошенные, темные волосы; яркие глаза, изумрудного цвета; глупые, круглые очки и шрам в виде молнии, на лбу. Сомнения развеялись в тот же миг, что и появились. Перед всем классом стоял Поттер. С неподдельной ненавистью в глазах. Два факультета удивленно смотрели на эту картину. Боггарт направил свою палочку на Малфоя.

Что за...- Гарри не понимал, почему Малфой больше всего боится его. Но тут боггарт заговорил:
- Ты глупец, Малфой.- тихо начал он, - Ты серьезно думал что я влюблюсь в тебя? Я знаю, что ты станешь таким же как твой отец - мерзким Пожирателем Смерти! - " Поттер" подходил ближе. - Твое место в Азкабане!
-Ридикулус! - тихо сказал Малфой. Из палочки только посыпались искры, которые вреда боггарту не принесли. Нет. Он не хотел чтобы все было так...
- Знаешь какое ты ничтожество, Малфой? - продолжил он. - Все время прикрываешься папашей, а сам ничего не можешь. Лучше бы я никогда тебя не знал! Ненавижу тебя!
- Нет... не правда...- Драко не смог сдержать эмоций, и как только почувствовал слезы на щеках, поспешил прочь из класса.

Люпин отправил призрака обратно в гардероб, и разрешил всем разойтись, не задав заданий. Правда, на это внимание никто не обратил. Гарри шел в комнату на автомате. Не смотря на идущих рядом, или на встречу. Кажется с ним пытались поговорить, но он не прислушивался. Перед глазами все еще стояла картина занятия. Благодаря тому, что больше занятий сегодня не было, Гарри провел остаток дня в комнате. Сидя на кровати, с задвинутым пологом кровати. Раньше это пугало и напоминало о тесном чулане под лестницей, сейчас помогало думать, не отвлекаясь на мир снаружи.

Что все это значит? Почему боггарт так странно повел себя? И что с Драко? Гарри даже сам не замечал, как называл его по имени. Уткнувшись лицом в колени, Гарри мысленно спрашивал себя. Так незаметно прошел день. Иногда он вспоминал, и благодарил друзей, которые поняли его и заходили в комнату на минимальное количество времени. Спустя, как показалось ему, несколько минут Гарри почувствовал как на его кровать сели. Но лицо он не поднял. Он и так знал, кто единственный мог на это решиться. Решиться помочь.

Гарри,- тихо позвала его. Гермиона. - уже вечер. Ты собираешься на ужин?

Мысленно удивившись тому, что прошло почти пять часов, Гарри промолчал.

Гарри, расскажи мне, что случилось?- ласково спросила она.
- Мне кажется ты все видела. Сегодня. На Защите. - тихо ответил он.
- Ты про боггарта Малфоя? - Гермиона издала смешок. - Да, более оригинального способа признаться в своих чувствах, я не видела.
- О чем ты? - Гарри наконец поднял голову. Веселое выражение лица девушки удивило его. Чего тут смешного, он не понимал
- Ты вообще прислушивался к словам? "...Ты серьезно думал что я влюблюсь в тебя?" - процитировала она, - Даже Рон понял, что значат эти слова.
- Хочешь сказать... он любит меня? - предположил Гарри. От этого потеплело на сердце. Последние полгода он не хотел признавать, что это тепло ему нравится. Ровно как и то, что ему нравится Малфой.
- Я удивлена, что ты до сих пор ни о чем не догадался.
- Как я должен был догадаться по-твоему? - удивленно спросил он. - По его подколам и шуткам это очень понятно.
- По-моему,- начала Гермиона. - Он просто первое время и правда не очень ладил с тобой, а потом решил не бросать своего образа. И мне кажется, если бы этот слух дошел до отца...
- Понял, понял.- поспешно прервал ее Гарри, утыкаясь лицом в колени. - Ты часами можешь рассуждать. Но мне-то что делать?
- А я уверена, что знаешь. - ехидно сказала Гермиона. Она первая и, кажется, единственная, заметила, как друг смотрел на слизеринца.
- О чем ты... - он поднял голову непонимающе смотря на девушку, но смысл все-таки дошел до него. Щеки покрылись румянцем. - Что?! Нет!
- Гарри, так будет легче. И тебе, и ему. - убеждала его Гермиона. Больше доводов не требовалось. Сейчас Гарри сидел и обдумывал ее слова. Она не сомневалась, что он выберет правильное решение. Но решила добить, - Знай: я приму тебя любым. Даже если будешь вместе с Малфоем.
Гарри обнял подругу и прошептал: "Спасибо". Он понимал, что если бы не Гермиона, он бы не один час провел, пытаясь понять. Он решил, что после ужина точно расскажет все Драко. Однако когда они зашли в Зал, его решимость поубавилась. Слизеринцы устремили свои взгляды на него. И не только однокурсники. Весь стол. Только вот, знакомой макушки там не было. Гарри молча сел на свое место, то и дело поглядывая на дверь. Вдруг он сейчас зайдет? Из подобных мыслей, его вывел обрывок разговора:

Только подумайте! - донеслось до него. - Малфой влюблен в нашего Поттера. Вот мерзость!

Назови мне причину почему ты считаешь это мерзостью? - Гарри не узнал свой голос. Холодный и безжизненный. Это его пугало. Но обида за Драко была сильнее.
- Во - первых, - неуверенно начал Рон, тоже почувствовав перемену настроения друга. - Он парень. Ты парень. Это противо... противо... короче неправильно! Во - вторых, он - Малфой. - Похоже смелость вернулась к нему - Если он и правда умеет любить, то я хочу посмотреть на идиота, который полюбит его.
- Ну тогда наслаждайся. - Гарри встал из-за стола - Потому что этот идиот я! - Рон непонимающе смотрел на друга. - Да, Рон. Представляешь я влюблен в Драко Малфоя!

Последняя фраза прозвучала громче, чем он ожидал. Некоторые ученики с других факультетов посмотрели на них. Гарри Молча подошел к Крэббу и Гойлу - к тем кто находился с Драко почти все время. Все это время, не желая признаваться себе, он завидовал этим двоим.

Чего тебе, Поттер? - спросил Гойл, рядом с которым встал Гарри.
- Хочу знать где Драко.
- Шел бы ты отсюда.- насмешливо ответил Крэбб. - Даже если бы мы знали, то тебе бы не рассказали.

Услышав ответ, Гарри сделал два вывода. Первый: он сможет спокойно поговорить с ним, без лишних лиц; второй - Драко не появлялся после того занятия. Он повернулся к двери, и уверенно зашагал, с намерением отыскать его. Даже после отбоя. Не просто так же у него есть мантия-невидимка. Уже на подходе к лестнице, Гарри услышал шаги двоих человек. Он остановился, думая что это Гермиона и Рон. Первая и так многим ему помогла. Рона он видеть не желал. Иначе бы не удержался, и точно ударил. Но это были не они. Это были, те кого он никак не ожидал увидеть. Фред и Джордж.

Гарри, мы все слышали. - начал Фред.
- И?
- Мы хотим тебе помочь. - ответил Джордж - Держи.

Он достал из под мантии лист и отдал его Гарри. Пергамент оказался пустым. Он посмотрел на братьев Уизли, и хотел уже сказать им, что на глупые розыгрыши у него времени нет. Но Фред опередил его. Он дотронулся до листа палочкой и произнес:

Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость.

От того места, куда дотронулся Фред, появились чернильные линии, которые переплетались, пересекались, и наконец встали в слова, написанные зелеными чернилами:

Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост!
Представляют вашему вниманию - Карту Мародеров

Это карта Хогвартса. Со всеми тайными ходами из замка. - рассказал Джордж, -Мы не знаем тех, кто создал эту карту, но они хорошо знали свое дело.
- А теперь посмотри на три точки возле лестницы.- посоветовал Фред.

Гарри так и сделал. Вот лестница около Зала. Вот точки. И они, кажется были подписаны. Нет, точно. Аккуратным почерком под всеми точками были написаны имена.

Не забывай стирать ее... - предупредил Джордж.
- ... а то кто-нибудь узнает ее секрет.- закончил за брата Фред. - Дотронься палочкой и произнеси: " Славная вышла шалость".
- Ну,- хором сказали Уизли, - Удачи!

Гарри со всех ног побежал в комнату, чтобы спокойно найти Малфоя, параллельно благодаря близнецов за полезную вещь. Только вот, замок-то большой, а найти на карте надо было одну единственную, маленькую точку.

Как и ожидалось, найти ее было нелегко. Он уже порядка пятнадцати минут, рассматривал этажи и комнаты. Которых, казалось, было просто бесконечное количество. Время от времени, Гарри обнаруживал секретные комнаты и ходы. Правда, если там не было Драко, почти моментально забывал о них. Этажи были пусты. Все сейчас на ужине. Даже подземелья, обычно так любимые слизеринцами, пустовали. Оставалось только одно место, где он мог быть - Астрономическая башня. Гарри сидел на кровати и просто молил кого можно, лишь бы Драко был там.

Видимо кто-то его услышали, потому что возле стены неподвижно стояла точка, подписанная "Драко Малфой" . Закинув карту в тумбочку, и захватив из чемодана мантию - невидимку, Гарри поспешил в башню. Она находилась почти в другой части замка. На выходе он столкнулся с Роном и Гермионой. Рон пытался что-то сказать, но Гарри все равно не услышал.

Уже возле постоянно перемещающихся лестниц, Гарри обрадовался тому, что взял свою мантию. Причина была в Филче. Видимо, обход перед отбоем. Осталось только подняться по длинной лестнице. Гарри достал палочку, произнес "Люмос" , и перешагивая через ступень или две, поднимался наверх, на смотровую площадку. Около двери он снял мантию. Приложив ухо к двери, Гарри пытался услышать хоть один звук. Но внутри была тишина. " Может Драко уже спустился к себе?" - подумал он. Аккуратно открыв дверь, чтобы та не скрипнула, Поттер вошел.

Драко, это ты? - спросил он, подходя ближе. Силуэт резко встал, испуганно рассматривая вошедшего.
- Что, посмеяться пришел? - послышался приглушенный, хрипящий голос. - Ну давай. Чего ждешь?

Гарри молча подошел к нему. Сейчас при свете близком Люмоса, он рассмотрел внешность. Обычно причесанные волосы, лежали беспорядком на голове. Помятая одежда. И влажные, красные глаза.

Ты плакал?
- Тебе-то какое дело, Поттер.- язвительно отрезал Малфой. Даже сейчас продолжает свою вражду. - Зачем пришел? Уходи.
- Я не уйду. Я хотел...
- Посмеяться? - прервали его. - Папенькин сынок Драко Малфой влюблен в Мальчика-Который-Выжил! И еще надеется на взаимность! От того, кто его ненавидит! - Драко перешел на крик.
- Драко... - Поттер протянул руку к нему. Хотелось чтобы он замолчал. Чтобы никогда не произносил таких слов.
- Что Драко!? - яростнее закричал он. - Уходи! Не хочу тебя видеть!
- Тише. Нас услышат.

И в подтверждение его слов, послышались шаги на лестнице. Ни секунды не думая, Гарри прижал Драко к стене, и накрыл их двоих мантией. Открылась дверь, комнату залил свет от фонаря завхоза. Вслед за ним, в комнату вошла его кошка, миссис Норрис. Гарри стоял рядом с Малфоем, пока кошка обходила комнату. Драко даже не пытался вырваться. Миссис Норрис замерла прямо напротив них. Брюнет сильнее прижался к стене, ожидая что кошка, как обычно, посмотрит и уйдет. Наконец, пару раз моргнув, она ушла. Дверь закрылась, послышались удаляющиеся шаги. Но Гарри все равно стоял рядом с Малфоем, даже тогда, когда вновь воцарилась тишина.

Поттер снял мантию и отошел от него. Пользуюсь своей свободой, Малфой сел, оперевшись о стену.

Слушаю. - сказал он тихо.
- Отлично. - ответил Гарри. - Так, для начала я не собирался над тобой смеяться.
- Совесть не позволит? - саркастично поинтересовался Драко. - Чего удивляться. Ты же гриффиндорец до мозга костей.
- Все не потому что я учусь на Гриффиндоре, а потому что... - " Как же это сказать? - подумал он - Это казалось легче."
- Потому что - что? - передразнил Малфой. - Просто признай, что это неизлечимо.
- Да потому что, ты тоже мне нравишься! - выпалил Гарри. Драко недоуменно смотрел на него.
- Я не ослышался? - Драко встал и вплотную подошел к нему.- Знаешь, с таким не шутят.

Гарри неожиданно обнял его, пробормотав: "Я не шутил". Малфой пытался вырваться, но тщетно. В итоге он просто сдался, мысленно прося чтобы Гарри его никогда не отпускал.

Ты нужен мне. Я искал тебя по всей школе, скрыл от Филча. А теперь подумай - шучу я или нет.
- Я не знаю... - честно признался Драко. По щекам опять покатились слезы.

Гарри отстранился, и посмотрел ему в глаза.

Пожалуйста, не плачь. - он положил руку на щеку и большим пальцем стер мокрую дорожку. - Ты выглядишь лучше когда улыбаешься. Даже не смотря, что это ухмылка.
- Мог бы и помягче сказать, что я выгляжу отвратно. - съязвил Малфой.
- Никогда не изменишься. - Гарри тихо рассмеялся. - Пошли я провожу тебя.
- Я что, барышня тебе? - не унимался он.
- Поздно уже. - объяснил Гарри. - Филч если поймает - будешь наказан. И потом, мне будет так спокойнее.

Накрыв себя и Драко мантией, он открыл дверь. Всю дорогу он держал Малфоя за руку. Старался идти медленно, растягивая, хотя понимал что до подземелий Слизерина идти дольше, чем до другого места в замке. Пару раз в голове мелькала мысль, что завтра Драко навряд ли подойдет к нему. На пути им почти никто не встречался, не считая кошки завхоза.

Спустя минут десять, они все же дошли до последнего коридора, в котором был вход в гостиную Слизерина. Только здесь они осмелились снять мантию. Неожиданно Драко остановился, и повернул Гарри лицом к себе.

Ты...правду говорил? - неверяще спросил он, смотря в пол. - Я, и вправду тебе нужен?

Поттер, поднял лицо Драко за подбородок, и молча кивнул.

Но я же изводил тебя все это время. - допытывал он, заглядывая в глаза. - Подставлял. Сдавал учителям. Оскорблял твоих друзей.
- И?
- Ты дурак, Поттер. - сказал Драко, сдерживая желание хорошо ударить по этой лохматой голове. - Такое не прощают.
- Я простил. Моментально. Как только Гермиона растолковала слова боггарта.
- Стоп! Что?! Так тебе еще и объяснять пришлось? - возмутился Драко. И повезло же ему влюбиться в этого. - Нет, Поттер. Ты точно дурак.

Гарри только улыбнулся. Больше тем для разговоров не нашлось, поэтому они просто стояли и молчали. Гарри пробормотал: " До завтра", развернулся и пошел. Если честно, хотелось еще раз обнять Драко. Но тот скорее всего будет против. Гарри и десяти шагов не успел пройти, как почувствовал, что его держат за рукав. Он обернулся, и уставился на Малфоя. Он старался смотреть куда угодно, только не на Поттера. Рассеянный взгляд, и пылающие алым цветом щеки. Немного поколебавшись, Драко резко приблизился и быстро поцеловал Гарри. Несмотря на невинность всего действия, оба парня мгновенно смутились и покраснели. Не дожидаясь реакции Поттера, Драко чуть ли не побежал ко входу. Быстро произнес пароль и стал ждать того, чтобы проход открылся.

Драко... - начал Гарри, пока он еще не ушел. - Может полетаем завтра, после занятий?

Блондин угукнул, и скрылся в открывшемся входе. Гарри улыбнулся, надел мантию-невидимку, и чуть ли не бегом пошел в комнату. В гостиной его ждали. Он подошел к друзьям и снял маскировку. Гермиона подняла глаза от книги, и улыбнувшись, спросила:

Ну что?
- Нашел. - кротко ответил он, недоверчиво поглядывая на Рона. Тот тихо сидел рядом с девушкой. И видимо она прочитала взгляд, потому что далее последовал тычок в бок рыжего.
- Гарри, прости меня. - начал он. - Мне Гермиона все объяснила. Я не знал.
- Ладно. - чуть мягче ответил Гарри. И под любопытные взгляды Гермионы продолжил. - Мы с ним поговорили. И он...

Рассказать не получилось. Но они поняли все по покрасневшим щекам. Гермиона бросилась ему на шею.

О, Гарри! Поздравляю!
- Да... я тоже. - неуверенно поддакнул Рон. Смириться с происходящим он пока не мог. Поэтому чтобы больше подробностей не всплыло, поспешил сменить тему.- Может спать пойдем? Уже поздно.

Поттер кивнул, и первым пошел в комнату. Сзади послышались неторопливые шаги Рона.

Утром, на завтраке Гарри первым делом посмотрел на стол Слизерина. И облегченно выдохнул - Драко сидел на прежнем месте. Они встретились взглядами. И Драко улыбнулся. Просто улыбнулся ему. Без злобы или усмешки. Немного растерявшись, Гарри улыбнулся в ответ.